Пятница , 6 Декабрь 2024
Вы здесь: Главная | Библиотека | Статьи | История | Особенности деятельности сельских органов власти в Карачаево-Черкесии в 1920-1930-е гг.

Особенности деятельности сельских органов власти в Карачаево-Черкесии в 1920-1930-е гг.

Особенности деятельности сельских органов власти

в Карачаево-Черкесии в 1920-1930-е гг.

 

Features of activity of rural authorities

in Karachay-Cherkessia in the 1920-1930th.

 Агаджанян Эдуард Михайлович

Аннотация: Статья освещает тему довоенного этапа формирования и деятельности системы местных органов власти в автономных областях Верхней Кубани, в том числе вопросов их ресурсного обеспечения,  функций, кадровых потерь в период сталинского «Большого террора» и др.

Ключевые слова: Совет депутатов, президиум, исполком, председатель, аппарат, штаты.

Summary: Article shines a subject of a pre-war stage of formation and activity of system of local authorities in the autonomous Regions of Upper Kuban, including questions of their resource providing, functions, personnel losses in the period of Stalin «Big terror», etc.

Keywords: Council of deputies, presidium, executive committee, chairman, device, states.

 

При рассмотрении темы, связанной с функционированием сельских (станичных, аульных) органов власти рассматриваемого времени следует напомнить, что тогда не существовало привычного для наших дней разделения на государственные и муниципальные управленческие структуры. Низовой уровень Советов (официально: вначале –  «Советов рабочих, крестьянских, горских, казачьих и красноармейских депутатов», позднее – «Советов депутатов трудящихся») составлял неотъемлемое звено вертикали органов государственной власти, поэтому нередко встречающееся определение тогдашних сельсоветов как «органов местного самоуправления» представляется  некорректным с терминологической точки зрения.

Включенность сельсоветов в государственную управленческую вертикаль находила наглядное выражение уже в существовавшей практике   утверждения законно избранных руководителей сельсоветов решениями вышестоящих органов. Так, постановлением облисполкома Карачаево-Черкесской автономной области (КЧАО) от 21 марта 1924 г. были утверждены в своих должностях председатели и секретари 11 сел, 11 аулов, 4 хуторов, одного поселка[1].

Точно также главы сельсоветов обязаны были перемещать собственных аппаратных работников лишь при санкции «сверху», оформляя такие перемещения собственными актами. Например, в марте 1924 г. Областной административный отдел (быв. Отдел управления) НКВД РСФСР предложил председателю Учкуланского окружного  исполкома Боташеву «немедленно уволить» секретаря Дуутского аулсолвета «и об исполнении донести», а тот – адресует то же требование, со ссылкой на «верхи» («по распоряжению Адм. Отд. Облисполкома КЧАО), председателю Дуутского аулсолвета[2].

Согласно циркулярному предписанию, председатели сельсоветов обязаны были направлять протоколы решений по тем или иным сферам в соответствующие профильные отделы облисполкома. Протоколы решений сельсоветов обретали силу официального документа только после утверждения их областным отделом управления[3].

Исходя из демографического потенциала населенных пунктов, входивших в состав сельсоветов (как административно-территориальной единицы), власти определяли численность аппарата сельских органов исполнительной власти. С 20 июня 1924 г. областной административный отдел КЧАО установил должность зам. председателя в сельсоветах с численностью более 5000 чел. – станицах Исправной, Зеленчукской, Кардоникской, аулах Хахандуковском, Джегутинском, Учкулане, Карт-Джурте[4]. В августе того же года областной административный отдел сообщал, что должность делопроизводителя вводится в населенных пунктах с численностью населения свыше 5000 чел. [5]В аппарате сельсовета (как органа власти) по штату 1924 года работало четверо: председатель Совета, начальник милиции (иногда он же – зам. председателя Совета), секретарь и сторож. В некоторых сельсоветах в штате содержался и деловод (Учкулан), конный нарочный (Хурзук)[6].

Довольно сложная ситуация на местах складывалась в плане своевременной оплаты труда должностных лиц сельсоветов. В обращении к президиуму Учкуланского окрисполкома от 16 марта 1924 г. председатель Карт-Джуртского аульного Совета депутатов поднимается болезненный вопрос о задолженности по зарплате советских работников. Напоминается, что согласно разъяснениям областного отдела управления КЧАО от 30.08.1923 г. за №1647, с 1 сентября 1923 года «все Сельсоветы должны получать жалованье из Окр. Исполкома, но отнюдь не обращаясь в Обл. Адм. Отдел». Далее говорится, что картджуртский Сельсовет не получил жалованья «согласно норм» — за декабрь1923 г., январь-февраль 1924 г., а окрисполком «только предъявляет к сельсовету исполнение приказов». И это – «хорошо зная, что во многих Сельсоветах сидят не кулаки, а пролетарии – карачаевцы». Отсюда следует вывод: «значит, первая забота Окр. Исполкома есть о Сельсоветах». После такой сентенции предлагается: «Если нет жалованья, то пусть Президиум Окр. Исполкома разрешит хотя /бы/ до жалованья воспользоваться гербовым сбором для удовлетворения насущных потребностей». Отмечается, что в ряде аулов «часто за гербовый сбор предлагают… продуктами». В документе содержится настоятельная просьба срочно решить вопрос о получении жалованья[7].

Аналогичное положение наблюдалось и в гарантиях трудовых прав аппаратных работников. Секретарь Картджуртского сельсовета, обращаясь в вышестоящие инстанции, напоминает, что не был в отпуске в течение двух лет и не получал компенсации согласно Кодекса законов о труде. «Покорнейше прошу, — в стиле прежних времен пишет автор письма. – не оставить без внимание мое ходатайство»[8].

Такая ситуация имела место и в последующем. Так, в июне 1926 г. были снижены оклады председателям (до 30 руб.) и секретарям (35 руб.) сельсоветов Черкесии[9]. Примечателен факт, что секретарь получал больше, чем его начальник, что, видимо, объясняется дополнительными  функциями секретаря сельсовета.

В годы нэпа совершенствовалась сфера административно-правовой терминологии, что иллюстрируется циркулярным письмом, которое областной отдел управления КЧАО направил в феврале 1923 года на имя председателя Учкуланского окрисполкома. «Ввиду того, — говорится в этом документе, — что  исполнительные органы населенных пунктов вверенного Вам округа именуют себя «исполкомами» и «предисполкомами», а Положением о местных Советах разд.III гл.8 §38 предусмотрено, что в населенных пунктах, имеющих менее 10 тыс. населения, исполнительным органом является Предсовета, Обл. Отд. Управления предлагает Вам сделать распоряжение на местах о том, чтобы исполнительные органы впредь именовались не исполкомами и Предсиполкомами, а Советами и предсоветами»[10].

С февраля 1927 г. вводилась система разделения сельсоветов на категории. В КАО к 1-й категории был отнесены сельсоветы Учкулана, Хурзука, Карт-Джурта, к 2-й – Верхнего Учкулана, Джазлыка, Дуута, Эльбруса (быв. левобережная часть Карт-Джурта). Председателям советов 1-й категории устанавливался ежемесячный оклад  46 руб., 2-й – 40. Секретари всех сельсоветов имели одинаковую зарплату – 46 руб. (сторожам сельсоветов полагалось 14,4 руб. в месяц)[11].

Значительный документооборот уже обуславливал необходимость расширения штатов сельсоветов. В начале 1927 г. в сельсоветах Учкуланского округа эта проблема решалась путем введения единицы делопроизводителя за счет зарплаты, установленной для заместителя председателя сельсовета, который получал денежное содержание по своей второй должности председателя аульного Крестьянского комитета общественной взаимопомощи (ККОВ)[12].

В годы «сплошной коллективизации» председателям сельсоветам предписывалось «под их личную ответственность» ввести так называемую трудгужповинность, «привлекая к этой повинности в первую очередь кулацкие и зажиточные хозяйства». При отказе или неявке лиц, привлеченных к такой повинности, виновные привлекались к уголовной ответственности (по ст.61 УК РСФСР). Местные сельсоветы должны были предавать суду для привлечения к уголовной ответственности тех налогоплательщиков из числа кулацких хозяйств, которые допустили недоимку в налоговых платежах. На руководителей тех населенных пунктов, где была допущена наибольшая задолженность, налагались административные взыскания (строгий выговор)[13].

Большой проблемой для сельсоветов становилось отсутствие норм, по котором то или иное хозяйство можно было отнести к категории кулацких, т.е. четко прописанных оснований для применения политических (лишение избирательных прав) и фискальных репрессалий. В таких условиях возникала угроза произвольной трактовки самого понятия «кулак» и её тяжелых последствий для сельчан. Лишь на основании постановлений крайисполкома от 1.03.1930 г. и облисполкома от 8.05.1930 г. для всех сел Карачаевской автономной области (КАО) были установлены критерии кулацкого хозяйства, облагаемым в индивидуальном порядке. Таковым признавалось хозяйство, в котором после 1 мая 1928 г. имелся хотя бы один из следующих признаков:

— любой вид торговли товаром, доход от которого превышает необлагаемый минимум по единому сельскохозяйственному налогу /ЕСХН/ для сельских местностей (кроме торговли продуктами личного хозяйства или промысла с рук, лотков и т.п., т.е. без пользования постоянной торговой точкой);

 — доход от сдачи в аренду трактора, паровой или 6-8-конной молотилки;

— наличие механизированных агрегатов (мельниц, маслобоек, сушилок овощей и др.)

— доход от использования агрегатов с использованием силы ветра или воды, при условии, что он превышает необлагаемый минимум по ЕСХН;

— аренда земли на условиях, признанных областной или районной налоговой комиссией кабальными для сдатчика;

— сдача в аренду промышленного предприятия или использование его в целях эксплуатации «окружающего населения», включая сдачу работ на дом;

— сдача недвижимости в аренду, если доход превышает 200 руб. в год;

— аренда  в целях торговой или промышленной эксплуатации сада площадью более 0,5 десятины;

— доход от отправления религиозного культу при условии, если такой доход превышает необлагаемый минимум по ЕСХН для данной местности;

— наём 1 и более работников (постоянных, сезонных) при условии, если общая сложность использованного наёмного труда не превышает человеко-дней: 75 – в животноводческих и полеводческих хозяйствах; 125 –в садоводческих, бахчеводческих и т.п.[14] 

Как видим, эти акты нарушал общеправовой принцип «закон не имеет обратной силы»: были приняты в 1930 г., а охватывали социальные «грехи», имевшие место с 1928 г.  На местные советы возлагалась обязанность принимать ежегодные сборы за пользование нагорными пастбищами, размер которых был дискриминационным по отношению к состоятельной части сельского населения. С кулаков: по 4 руб. с головы при поголовье до 20-ти ед. крупного рогатого скота, по 7 руб. – от 21 до 200 голов, по 10 руб. – свыше 200 голов; для остальных хозяйств эти суммы сборов составляли: 60 коп. – до 20 голов, 1 руб. – 21-40 голов, 1,55 руб. – 41-60 голов, 2,1 руб. – 61-80голов, 2,9 руб. – 81-100 голов, 4 руб. – от 101 и свыше голов КРС)[15].

Сельсоветы утверждали планы по заготовке картофеля и состав сельских комиссий (избиравшихся сельским сходом) по его уборке[16].

На местные администрации возлагалась ответственность за составление списков по снабжению учителей и специалистов населенных пунктов; принятию мер по обеспечению случных кампаний; «освоение» мест на образовательные учреждения, которые выделялись населенным пунктам решением президиума облисполкома; обеспечение «трудового участия» в дорожном строительстве[17].

В 1931 г. в КАО имелось 39 сельсоветов (им подчинялось 57 населенных пунктов), причем у всех имелись президиумы. В сельсоветах действовали разные секции: сельскохозяйственная, культурно-бытовая, финансово-налоговая, дорожная, РКИ, торговая, военная, здравоохранения. При колхозах и совхозах работали депутатские группы.  Максимальный оклад председателя сельсовета составлял тогда 110 руб., минимальный – 50[18].

В докладе по коренизации аппарата КАО (1931 г.) отмечается, что из 25-ти карачаевских аулсоветов в 22-х делопроизводство начали вести на родном языке, но областные и районные организации «не приспособлюсь к переводу делопроизводства на карачаевский язык»[19].

Кадровый состав глав местных администраций в образовательном плане был подготовлен довольно слабо. Из 16-ти председателей сельсоветов КАО, данные которые нам известны по состоянию на 1936-й год имело молодой возраст (две трети родилось в 1902-1914 гг.). Абсолютное большинство имело лишь начальное образование; двое обучались в педрабфаке, шестеро – в совпартшколе (несколько месяцев), многие окончили различные курсы: политические, советские, работников в деревне, секретарей сельсоветов, коренизации, избачей и т.п. Один имел неполное среднее образование, один – 8-летнюю школу. Один числится как «самоучка». Большинство являлись членами и кандидатами в члены партии[20].

В 1937-1938 гг. расширяется практика террора, жертвой которой становятся и работники муниципального уровня управленческих ресурсов Верхней Кубани. Решениями Орджоникидзевского краевого суда были приговорены к расстрелу бывшие председатели аулсоветов Каменномостского – Тохтар Герюгов (с ним председатель колхоза Д.Караев и еще 5 ответработников колхоза)[21],  Хурзука – Наны Хапаев (вместе с ним – бывшие председатели колхоза Нанаш Курджиев, Магомет Борлаков и др.)[22]. Приговором областного суда к 6 годам был осужден бывший председатель Георгиево-Осетиновского сельсовета К.Бутаев[23]. К числу «буржуазных националистов» были отнесены председатели советов аула Джага (Мало-Карачаевский район) Мусса Гочияев[24]. Различные обвинения выдвигались против председателей советов аула Хумара – Халиба Дзамыхова («сын старшины, крупный торговец и белобандит»») и Ибрагима Хатуева («матерый белогвардеец, участник боев против красных войск»)[25], аула Сары-Тюз – Мисирбия Башлаева (вел «подрывную контрреволюционную работу»)[26], станицы Красногорской – Халкечева[27], аула Кумыш – Наурузова и Абайханова[28], аула Хурзук – Текеева Магомета[29] и др.

Исследуемый материал позволяет нам обозначить некоторые выводы, часть которых, возможно,  носит промежуточный характер. Во-первых, то, что органы местных (сельских) властей в советское время выступали звеном вертикали исполнительной власти в определенной мере, продолжало традиции дореволюционного времени, когда главы сельских (аульных, станичных) администраций находились в прямом подчинении региональной администрации.

Во-вторых, в нэповский период в автономиях Верхней Кубани наблюдался хронический кадровый кризис: с одной стороны, он обуславливался отсутствием прослойки квалифицированных управленцев  из числа коренного населения, а с другой – тем, что привлечение специалистов извне к аппаратной работе, в особенности «в сельской глубинке», тормозилось отсутствием соответствующих условий (в первую очередь, жилищных, материально-бытовых и т.п.). Кризис удалось преодолеть в 1930-е гг., что связано с ростом в рассматриваемом регионе числа образовательных учреждений, появлением здесь первых вузов и другими качественными процессами в сфере просвещения.

В-третьих,  в рассматриваемый период отмечается сравнительно невысокий престиж труда в органах государственного управления по сравнению с профессиями инженерно-технической сферы, значимых аграрных специальностей (зоотехника, ветеринария и т.д.), что обуславливалось, с одной стороны, политическими приоритетами (курс на индустриализацию, реформы в аграрной сфере), а с другой – низким уровнем оплаты управленческого труда, прежде всего – в среднем и низшем звеньях государственного аппарата. Такое положение обуславливало частую сменяемость руководящего состава данных звеньев, а в целом – пресловутую «текучесть кадров».

Литература:

1.                Государственный архив Карачаево-Черкесской Республики (далее ГА КЧР) Ф.317 Оп.1 Д.8. Л.51-51об.

2.                Там же. ЛЛ.40-41

3.                ГА Ф.19 Оп.1 д.84 Л.149а

4.                ГА КЧР Ф.317 Оп.1 Д.8. Л.109

5.                Там же. Л.91

6.                Там же. ЛЛ. 57, 59, 63

7.                Там же. ЛЛ.56-56об.

8.                Там же. ЛЛ. 84-84об.

9.                ГА КЧР Ф.29 Д.325 Л.31

10.           ГА КЧР Ф.317 Оп.2 Д.2 Л.49

11.           ГА КЧР Ф.309 Оп.1 Д.3. Л.4

12.           Там же

13.           ГА КЧР. Ф.310 Оп.1 Д.2 ЛЛ.4, 11, 24

14.           Там же. ЛЛ.51-52

15.           Там же. Л.39

16.           Там же. Л.48

17.           ГА КЧР. Ф.310 Оп.1 Д.3 ЛЛ.18, 24, 39об.; Д.4 Л.128

18.           ГА КЧР Ф.324 Оп.1 Д.3 Л.75, 76об.

19.           Там же. Л.89

20.           ГА КЧР Ф.р-307 Оп.2 Д.622 ЛЛ.1-1об., 7-7об., 21-21об., 27-27об., 29-29об., 38-38об., 76-76об., 77-79, 80-82, 94-95, 104-105, 106-109, 125-126,133-134, 155-156, 161-162

21.           Красный Карачай. Орган Карачаевского обкома ВКП/б/ и облисполкома. Микоян-Шахар. 01.12.1937

22.           Красный Карачай. 07.12.1937

23.           Красный Карачай. 15.12.1937

24.           Никульчин. Выходка буржуазных националистов //Красный Карачай. 03.11.1937

25.           Бар. Старое и новое аула //Красный Карачай. 11.11.1937; Айбазов. Вражеская работа разоблачена //Красный Карачай. 14.11.1937

26.           Серьезное предупреждение //Красный Карачай. 01.08.1937

27.           Бунин В. Враг Халкечев и здесь приложил свою руку //Красный  Карачай. 21.07.1937

28.           Айбазов Х. Колхозники разоблачили аппаевскую «выдвиженку»//Красный Карачай. 27.10.1937

29.           В Учкулане не борятся с последствиями вредительства //Красный Карачай. 29.10.1937

Literature:

1 . State archive of the Karachay-Cherkess Republic (further HECTARE of KChR) 8 Op.1 F.317. L.51-51об.

2 . In the same place. LL.40-41

3 . HECTARE of F.19 of 84 L.149a Op.1

4 . HECTARE of KChR F.317 Op.1 of 8. L.109

5 . In the same place. L.91

6 . In the same place. LL. 57, 59, 63

7 . In the same place. LL.56-56об.

8 . In the same place. LL. 84-84ob.

9 . HECTARE OF KCHR OF F.29 OF 325 OF L.31

10 . HECTARE of KChR F.317 Op.2 of 2 of L.49

11 . HECTARE of KChR F.309 Op.1 of 3. L.4

12 . In the same place

13 . HECTARE of KChR. F.310 of Op.1 of D.2 LL.4, 11, 24

14 . In the same place. LL.51-52

15 . In the same place. L.39

16 . In the same place. L.48

17 . HECTARE of KChR. F.310 of Op.1 of D.3 LL.18, 24, 39об. ; L.128 4

18 . HECTARE of KChR F.324 Op.1 of 3 of L.75, 76об.

19 . In the same place. L.89

20 . HECTARE of KChR F.R-307 Op.2 D.622 LL.1-1об. 7-7ob. 21-21ob. 27-27ob. 29-29ob. 38-38ob. 76-76ob. 77-79, 80-82, 94-95, 104-105, 106-109, 125-126,133-134, 155-156, 161-162

21 . Red Karachay. Body of the Karachay regional committee VKP/b/and regional executive committee. Mikoyan-Shahar. 01.12.1937

22 . Red Karachay. 07.12.1937

23 . Red Karachay. 15.12.1937

24 . Nikulchin. Trick of bourgeois nationalists//Red Karachay. 03.11.1937

25 . Bar. Old and new aul//Red Karachay. 11.11.1937; Aybazov. Enemy work is exposed//Red Karachay. 14.11.1937

26 . Serious prevention//Red Karachay. 01.08.1937

27 . Bunin V. Enemy Halkechev and here laid the hand//Red Karachay. 21.07.1937

28 . Aybazov H. Collective farmers exposed appayevsky «vydvizhenka»//Red Karachay. 27.10.1937

29 . In Uchkulan don’t fight against wrecking consequences//Red Karachay. 29.10.1937

 

 

 

Источник: http://online-science.ru/m/products/istori_sciense/gid589/pg0/

Вверх